Со всем на то основанием мы можем говорить, что одной из задач всех трех польских восстаний было восстановление сложившейся системы в «Республике Короны Польской и Великого княжества Литовского» по подавлению любых национальных проявлений со стороны (бело) «русов», которая после присоединения Беларуси к России начала давать сбой. Поэтому никто из руководителей тех восстаний, включая Тадеуша Костюшко и Викентия Калиновского, нигде и никогда не ставил вопроса о независимости, суверенитете или хотя бы об автономии белорусского народа. Отсюда утверждения о белорусском характере выступлений польских националистов исторически несостоятельны и политически контрпродуктивны.
Совершенно нелогично объявлять людей, боровшихся с оружием в руках за превращение Беларуси в колонию, духовными символами независимой, суверенной Республики Беларусь. Инсургенты времен Тадеуша Костюшко и двух других восстаний, воссоздавая Речь Посполитую в границах 1772 года как унитарное государство с единым польским народом, отводили Беларуси роль польской провинции. Такая постановка вопроса полностью соответствовала положениям Конституции Польши от 3 мая 1791 года, которая была атрибутом (знаменем) программных требований участников всех восстаний поляков против России.
Сам Тадеуш Костюшко, по признанию двух современных польских белорусистов Олега Латышонка и Евгения Мироновича в их книге «Гісторыя Беларусі ад сярэдзіны XVIII ст. да пачатку XXI ст.», «быў прыхільнікам паступовай паланізацыі няпольскага насельніцтва».
Восставшие отдавали предпочтение силовым действиям, возведя террор против «несогласных» в ранг определяющей политики повстанческого движения. Руководствуясь внесенным в «Акт Восстания Народа Великого княжества Литовского» принципом: «…Кто не с нами — наш враг…», они впервые ввели в общественную практику понятие «враг народа», заградотряды на поле боя для косинеров (это была личная рекомендация Тадеуша Костюшко), широко использовали цензуру, создали разветвленную сеть репрессивных органов. Депутации, комиссии публичной безопасности и Криминального суда всех уровней были призваны «карать изменников Отечества, противных его восстанию…». Необходимо указать также, что виселицы были визитной карточкой восстания 1794 года в белорусских городах и местечках, оказавшихся во власти повстанцев.
В качестве примера можно привести постановление Порядковой Гродненской комиссии «О виселицах для «врагов народа» от 5 июня 1794 года. Там говорилось, что «…на рынке Гродно поставлена виселица с надписью на одной стороне – «Смерть изменникам Отечества», а на другой – «Страшись, изменник!» признавая в том поставленном орудии смерти честный и добрый способ мышления и милости для своего Отечества». Иллюстрацией к сути данного постановления может служить и речь Якуба Ясинского перед казнью Симона Косаковского (Шимона Коссаковского) – гетмана ВКЛ (сторонника России): «Милостивые государи! Произойдет здесь дело, которое запрещается обсуждать, и будет ли оно нравиться кому из вас или нет, каждый обязан молчать, а кто голос свой подаст, будет неотложно на этой виселице повешен».
Во всех этих словах и поступках в полном объеме заключается идеология и практика польских восстаний на белорусских землях. Они дают убедительное и всеобъемлющее понимание того, что принесли бы Беларуси победы Тадеуша Костюшко в 1794‑м и его последователей в 1830–1831 и в 1853–1854 годах.
Поэтому ставшие ныне достоянием общественности факты грандиозных фальсификаций истинного поведения повстанцев, их реальных целей на белорусских территориях и надуманного создания «белорусских героев» из участников тех восстаний вызывают у современных белорусов неоднозначное отношение к польским патриотам.
В частности, как относиться к поляку по национальности Викентию Константину Калиновскому, «белорусскому писателю», «поэту», «философу», «мыслителю» и т. д., никогда при жизни не носившему имени «Кастусь», псевдонима во время восстания «Константа» и использовавшему тему Беларуси в личных целях для самоутверждения среди повстанческой верхушки?.. Его начал превращать в белорусского общественного деятеля Вацлав Ластовский в своей статье «Pamiaci Sprawiadliwaho» («Памяти Справедливого») в газете «HOMAN» («Гомон») от 15 февраля 1916 года. Автор придумал новое имя – «Касцюк», трансформировавшееся потом в «Кастуся», а заодно перефразировал текст «Лістоў з-пад шыбеніцы», придав ему видимость белорусского. Однако слова из седьмого номера знаменитой «Мужыцкай праўды» (как и все номера этой газеты при знакомстве с оригиналами, а не с «комментариями» современных историков) – «А такіх што …спрэчны былі (сопротивлялись. – Авт.) новай вольнасці, ды новаму польскаму маніхвесту, гэтаніх вешаюць, як подлых сабак, каб селішчы іх апусцелі…» – не оставляют сомнений в методах действий главаря повстанцев. Достаточно только сказать, что количество казненных Калиновским и его соратниками (отрядами «жандармов‑вешателей» и «кинжальщиков») белорусов составило около 900 человек, причем их за отказ от сотрудничества с повстанцами зачастую убивали на глазах жен, детей и соседей.
Поэтому большинство населения Беларуси, выражая сочувствие трагедии польского народа в XVIII–XIX веках и понимание его героической борьбы за восстановление величия своей Родины, вместе с тем все больше осознает, что крушение «Res Publici», где государственный этнический тигель по переплавке белорусов в поляков работал на полную мощность, дало нам шанс остаться в истории, а не исчезнуть на просторах великой Польши и кануть в небытие.
В данном аспекте ратные победы Александра Васильевича Суворова на наших землях были благом для Беларуси, объективно он остановил гибель белорусского народа. Этот факт уже признается большинством белорусских ученых, даже далеких от любви к России.
Что же касается навешанного было на этого полководца статуса «палача» белорусов, то он никак не может его иметь хотя бы по причине практического своего отсутствия тогда на белорусских территориях. В 1772–1773 годах А. В. Суворов со своей бригадой, посаженной в Смоленске на телеги, в короткие сроки преодолел всю Беларусь и остальное время на протяжении этой кампании вел боевые действия только на землях исконной Польши.
В 1794 году Суворов ускоренным маршем во главе корпуса, подобно метеору, приблизился к Ковелю и Бресту, разгромил отряды повстанцев и соединение генерала Кароля Сераковского – самое боеспособное в польской армии. Через некоторое время он штурмом взял Прагу – предместье Варшавы, ее жители капитулировали. Русский офицер Лев Энгельгардт, будучи свидетелем тех событий, так описал вхождение войск Суворова в столицу Польши: «Улицы, по которым проходили победители, усыпаны были народом, восклицавшим: «Виват Екатерина! Виват Суворов!». Варшавяне за благородство по отношению к ним поднесли Суворову золотую табакерку с бриллиантами и надписью «Благодарная Варшава своему избавителю».
Забота о пленных, уважение к противнику и местному населению — характерные черты полководческого дара Суворова, которые отмечаются абсолютным большинством свидетелей того времени. К примеру, еще во время сражения с Каролем Сераковским он послал курьера с указанием: «Помогать раненым полякам». А во время первой кампании в Польше (1772-1773), узнав о проявлениях мародерства среди казаков, издал приказ: «Ежели впредь будут услышаны какие жалобы, то виновные жестоко будут штрафованы шпицрутенами».
Повсеместно в зоне действий армии Александра Васильевича Суворова россияне соблюдали мораторий на смертную казнь, существовавший тогда в Российской империи, пытки ими не практиковались вообще. И совершенно противоестественно, когда «свядомые» Беларуси, будучи гражданами страны, ставшей суверенным государством благодаря в том числе и победам А. В. Суворова, пытаются делать из него «палача» белорусов.
В противовес им выпускники суворовских училищ (к слову, это о замечании Сергея Законникова в его недавней статье) достойно служат не какой-то мифической «империи», существующей в воображении «демократов», а суверенной, независимой Республике Беларусь. И так как они с детства готовились быть государственниками, то судят о российском генералиссимусе не по легендам и мифам, а по основанным на фактах его практическим делам, которые прямо указывают на А. В. Суворова как на спасителя белорусского народа.
