Честь имею

История

Эти люди всегда для нас были только контрреволюцией, “белогвардейщиной”, “царским офицерьем”. Мы редко видели в них людей, наших соотечественников, окончивших свою жизнь где-нибудь с простреленной головой во время “ледового похода” на Кубани или в ночлежках Константинополя, Белграда, Харбина или Шанхая. Остатки россиян, вставших после революции под белые знамена как символ “законного порядка”, покоятся ныне не только на парижском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, но и разбросаны по всему свету.

Как бы мы к нему ни относились, генерал Антон Иванович Деникин вошел с историю XX века как один из крупнейших полководцев царской русской армии. И тем не менее Деникин и сейчас остается для некоторых “классовым врагом”, защитником того прошлого, которое с оружием в руках низвергали большевики и с которым вела кровопролитные битвы Красная Армия…

Пленник Быховской тюрьмы

Он родился 4 декабря 1872 года в семье крестьянина, бывшего крепостного, отданного в рекруты (отец его дослужился до воинского звания и в отставку вышел майором). Закончив Киевское пехотное юнкерское училище и Академию Генерального штаба, Деникин участвовал в русско-японской войне, где проявил отвагу и храбрость.

В начале первой мировой войны Антон Иванович, получивший звание генерала, возглавил знаменитую “Железную бригаду”, которая одержала под его командованием ряд блистательных побед. После февральской революции Временное правительство назначило Деникина начальником штаба Верховного главнокомандующего генерала Алексеева, а затем главнокомандующим армиями Западного фронта.

Антон Иванович Деникин, ставший 31 марта 1918 года командующим Добровольческой армией, а в декабре – главнокомандующим вооруженными силами юга России, был обычным русским генералом. Он был образован, воспитан в традициях русского офицерства, почитавшего все ценности корпоративной воинской этики, хотя и был потомком крепостного.

До первой мировой войны его служба не была отмечена блеском карьеры; достаточно сказать, что командиром полка Деникин стал в 1910 году, почти в 40 лет. На германском фронте он храбро воевал, командовал последовательно бригадой, дивизией, армейским корпусом. Там близко познакомился с генералом Корниловым, что оказало немалое влияние на характер его взглядов с началом революции.

Февральскую революцию и последовавшие за ней события Деникин встретил враждебно, через призму “пришедшего хаоса”, ворвавшегося не только в общество, но и в армию. Вскоре Деникин становится командующим разваливающимся Западным фронтом.

Крах корниловского заговора обернулся арестом и Деникина. В своих мемуарах генерал-лейтенант вспоминает, как он не раз был перед угрозой самосуда солдатской толпы. Особенно красочно описание перевода арестованных из Бердичевской в Быховскую тюрьму.

 Нас, вспоминал Деникин, вели “среди живого человеческого моря” бушующей толпы. “Надвигалась ночь. И в ее жуткой тьме, прорезываемой иногда лучами прожекторов с броневика, двигалась обезумевшая толпа, она росла и катилась, как горящая лавина. Воздух наполняли оглушительный рев, истерические крики, ругательства”. Все чувствуют, что бесовство революции молится только насилию…

Группу генералов, в числе которых был и Деникин, разместили в здании бывшей женской гимназии в Быхове, что около Могилева. Охраной ведал подполковник Эрхард, который позволял заключенным свободно общаться между собой. Сразу же образовался тесный кружок генералов, которым предстояло сыграть видную роль в белом движении, в составе Деникина, Лукомского, Маркова, Корнилова, Романовского. Все их разговоры вращались вокруг одной темы: как спасти Россию…

С 1919 года Деникин во главе вооруженных сил юга России. Под его командованием войска, захватив Кубань, начали знаменитый поход на Москву. Но они дошли лишь до Орла, Красная Армия вскоре перешла в контрнаступление, и к весне 1920 года вооруженные силы юга России были полностью разгромлены.

После провала похода на Москву во главе вооруженных сил юга России, отступления и серии поражений Деникин, по его словам, “разбитый нравственно”, 22 марта 1920 года сдал командование генералу Врангелю. Вечером того же дня на борту английского миноносца, вышедшего из новороссийского порта, он навсегда покидал Россию. “Когда мы вышли в море, – вспоминал впоследствии А.И.Деникин, – была уже ночь. Только яркие огни, усеявшие густо тьму, обозначали еще берег покидаемой русской земли. Тускнеют и гаснут. Россия, родина моя…”

“Я не убил ни одного большевика”

В Константинополе в русском посольстве, которое превратилось в убежище для беженцев, генерала ждала его семья – жена Ксения и дочь Марина, которой исполнился всего год. В этом городе судьба уготовила Деникину еще одно испытание – русским офицером, членом ультраправой организации, был убит его ближайший соратник генерал Романовский.

Константинополь семья Деникина покидала вместе с детьми генерала Корнилова на британском дредноуте “Мальборо”. В Лондоне генерала Деникина встречали со всеми подобающими его званию почестями и поселили в дорогом отеле “Кадоган”. Но он располагал всего 20 фунтами стерлингов и не мог оставаться в дорогих апартаментах. Узнав об этом, британский военный министр Уинстон Черчилль вызвал русского консула в Лондоне и предложил через него генералу помощь. Деникин с возмущением отказался от “милостыни”, заявив, что он заработает себе на жизнь пером – будет писать мемуары.

Деникины покинули отель”Кадоган”, найдя себе скромный дом в местечке Эвенсей-бей в графстве Сассекс, который пришлось оплачивать, распродавая потихоньку оставшиеся драгоценности.

Британские политические деятели пытались убедить А.И.Деникина встать во главе русского правительства в изгнании, но безуспешно. Однажды генерала пригласил к себе на обед У.Черчилль. Вспоминали Россию, борьбу белой армии и вновь и вновь возвращались к причинам ее поражений. После обеда 10-летний сын министра Рэндольф поинтересовался у русского генерала, скольких большевиков он убил своими руками. “Моими руками? Ни одного”, – ответил Деникин к большому разочарованию Рэндольфа.

В июле 1920 года генерал заключил контракт с парижским издателем Паволоцким на издание своих мемуаров. Надо было срочно начинать работать, но жизнь в Англии была слишком дорогой. Деникины начали подумывать о переезде в Бельгию. Отъезд был ускорен начавшимися переговорами британского премьер-министра Ллойд-Джорджа с советским послом Красиным о нормализации торгово-экономических отношений Англии и Советской России.

Деникин весьма наивно полагал, что его демонстративный отъезд из туманного Альбиона обратит на себя внимание общественности и тем самым помешает Ллойд-Джорджу заключить торговый договор с Москвой. Надежды оказались тщетными, и в марте 1921 года такое соглашение было подписано. А четыре года спустя Великобритания и Советская Россия установили дипломатические отношения.

Затем начались долгие скитания по Европе. Опустим их описание и проследим последние годы жизни этого человека.

В немецкой оккупации

Как только немецкие войска после позорной капитуляции Франции оказались на подступах вПарижу, Деникины на такси русского полковника Глотова отправились на юг в местечко Мимизан неподалеку от Бордо. Там они прожили пять долгих лет немецкой оккупации, которые оказались самыми трудными в их жизни.

Чтобы поддержать генерала, оставшегося практически без средств к существованию, бывшие офицеры русской армии – генерал Писарев, полковники Колпышев, Глотов, Чижов, капитан Латкин – в складчину покупали продукты и отправляли их в Мимизан. Не желая обидеть гордого Антона Ивановича, в качестве отправителя они указывали его дочь Марину, которая уже вышла замуж и жила в Париже.

Каждую неделю Деникиным наносил “визит” немецкий офицер из местной комендатуры, чтобы удостовериться, не покинули ли они Мимизан. Время от времени фашисты устраивали обыски в доме, пытаясь найти “подрывную литературу”. Однажды к ним пожаловал гитлеровский генерал, командовавший воинской частью, размещенной в районе Биарица, в сопровождении штабных офицеров и переводчика.

Генерал сообщил, что архивы Антона Ивановича перевезены в Берлин, и предложил ему самому отправиться в столицу, чтобы иметь возможность с ними работать. На это предложение он ответил категорическим отказом.

“На этом закончились мои отношения с оккупантами”, – вспоминал Деникин.

В том же Мимизане старого русского генерала ждала удивительная встреча, которая взволновала его необычайно. В октябре 1943 года в городке оказался отряд одетых в немецкую форму бывших красных бойцов, попавших в плен. Уговорами и угрозами фашисты сколотили из них отряды “добровольцев”, один из которых был направлен из Германии на юг Франции.

Этим русским солдатам и офицерам, вспоминал Деникин, было от 16 до 60 лет. В дом к Деникиным они приходили целыми группами, по двое и в одиночку. Мы обсуждали все, писал Антон Иванович, их жизнь “там”, Красную Армию, войну их судьбы. И каждый непременно задавал русскому генералу главный вопрос: “Как вы думаете, сможем ли мы однажды вернуться в Россию?”. Они не верили в возможность победы “великого рейха” и не скрывали своей ненависти к фашистам.

Русские бойцы в немецкой форме, вспоминал Деникин, у него дома рассматривали прикрепленную к стене большую карту военных действий, утыканную булавками. Генерал передвигал булавки каждый день по мере продвижения на запад Красной Армии.

Они гордились ее победами и одновременно страшились за свою судьбу. Генерал переживал за них, как за своих солдат, которые попали в безвыходную ситуацию. Те просили совета, искали утешения. Антон Иванович знал, что им, конечно, нельзя рассчитывать на снисхождение у себя дома, но советовал сдаваться союзникам при любой возможности.

Три месяца находился русский отряд в Мимизане. “Так странно судьба нас соединила тут, в глухой французской деревне. Два поколения, две России, – писала в дневнике Ксения Деникина, подробно рассказывавшая о возникшей с соотечественниками дружбе. – За эти три месяца, что мы живем с земляками, видясь почти ежедневно, мы так сжились, так привязались к некоторым из них, что разлука кажется тяжкой”.

На прощание Антон Иванович сказал им: “Спасибо, русские люди. Вы явились для меня живым свидетельством того, во что я всегда верил, – жива русская душа. И в этом залог спасения России”… На следующий день русский отряд ушел в неизвестном направлении.

“Мы громко кричали “до свидания”, нам отвечали “прощайте”, “пропала наша головушка”, “будьте живы, русские люди”, “не поминайте лихом”, – писала в дневнике Ксения Деникина. – Все дальше и дальше раздавалось “соловей, соловей, пташечка”.

Прерываемая сухим криком немецкой команды, звонко неслась русская песня над французскими лесами и постепенно замирала вдали. Куда ушли они – безродные, беззащитные в эту холодную ночь? И отчего такой острой жалостью болит сердце? Или маленькие русские лошадки на смешных деревянных телегах увезли последний кусочек Родины, которую мы больше не увидим?”.

Потом Деникин узнал, что все эти русские отряды, которым пришлось надеть ненавистную немецкую форму, без боя сдались отрядам союзников. Но генерал, по его словам, не мог представить себе, что потом англичане и американцы выдадут советским властям пленных, которых ждал дома либо расстрел, либо ГУЛАГ.

“Выслать Деникина из США!”

В течение всех пяти лет, проведенных в Мимизане, Антон Иванович продолжал писать, работал над автобиографической книгой “Моя жизнь”. Он внимательно следил за настроениями в русской эмиграции, где некоторые связывали с Гитлером надежды на избавление России от большевизма. Деникин рассылал соотечественникам сделанные его женой переводы отрывков из книг и выступлений нацистов, в которых излагались подлинные цели третьего рейха в отношении русского народа.

Дважды в год Деникин обращался с посланием к своим бывшим товарищам по оружию. 15 ноября 1944 года он писал, что в эмиграции русские с болью переживали поражение Красной Армии и радовались ее победам. И хотя война не окончена, подчеркивал Антон Иванович, мы от всего сердца желаем ее благополучного завершения, которое гарантировало бы независимость нашей страны от иностранных притязаний.

Вместе с тем, указывал генерал, положение внутри страны не изменилось. До тех пор, пока важнейшие свободы не будут восстановлены, до тех пор, пока трудящиеся находятся в порабощении и продолжается кровавая диктатура НКВД, мы должны сохранить верность идеям, провозглашенным основателями Добровольческой армии, и продолжать нащупывать наш путь в эмиграции, каким бы тяжелым он ни был.

Последний немецкий солдат покинул Мимизан 24 августа, но Деникины смогли вернуться в Париж лишь в мае 1945-го. Не было денег на переезд и на то, чтобы снять жилье. После долгих поисков дочери удалось найти им квартиру на парижском бульваре Массена. Доставить их в столицу на своем грузовичке вызвался все тот же капитан Латкин, который пять лет назад отвез их в Мимизан.

Бывшие офицеры царской армии, видные деятели белого движения обосновались не только в Париже, но и за океаном. Деникина они звали перебраться в Соединенные Штаты, где ему и его семье общали предоставить дом и помочь издать “Мою жизнь”. Антон Иванович, опасавшийся, что во Франции после войны к власти придут коммунисты, после долгих сомнений решил-таки отправиться в путь.

В США левые и еврейские газеты выступили с нападками на генерала, называя его “организатором погромов, который сейчас обосновался в Соединенных Штатах, чтобы дискредитировать нашего советского союзника, объединить реакционные силы и готовить третью мировую войну”.

По их призыву в Нью-Йорке состоялось несколько манифестаций с требованием немедленной высылки Деникина из США. Ну, а правые круги эмиграции упрекали генерала в том, что он выбрал для первого интервью газету, редактор которой – еврей Вейнбаум, печатает которую еврей Шимкин, а интервью берет еврей Седых.

Чтобы заработать на жизнь, Антон Иванович, как и в Париже, решил выступать с лекциями и писать книги. В январе 1946 года он прочитал в Нью-Йорке первую лекцию, сбор от которой передал русским эмигрантам-инвалидам, живущим во Франции. Летом того же года Деникин подписал соглашение с издательством “Э.П.Даттон” о публикации его книги “Моя жизнь” и нового труда, который он начал в Соединенных Штатах, – “Вторая мировая война, Россия и эмиграция”.

Свою очередную статью он посвятил судьбам русских солдат, которым против своей воли пришлось служить в гитлеровской армии. Американские газеты отказались ее напечатать. Тогда Деникин обратился с письмом к генералу Эйзенхауэру, который командовал американскими войсками в Европе в годы второй мировой войны.

Он писал ему как “солдат солдату” и призывал, ссылаясь на военную этику и христианскую мораль, не выдавать бывших русских солдат, попавших в плен, советским властям. Он напоминал о праве на политическое убежище, о демократических традициях… Тщетно. Ответ Антону Ивановичу, подписанный начальником штаба Д.Эйзенхауэра генералом Томасом Хэнди, ограничивался ссылками на Ялтинские соглашения, которые предусматривали передачу бывших военнопленных советскому командованию.

“Я продолжаю, как и раньше, только сейчас больше, чем в прошлом, трудиться для защиты интересов России” , – говорил Антон Иванович своей дочери.

Сил у него оставалось все меньше и меньше, но он продолжал работать над двумя книгами, выступал с лекциями, писал статьи. В последней из них, озаглавленной “В советском раю”, Деникин безжалостно анализировал наши “успехи и завоевания” в политической, экономической и культурной сферах: “Русский народ живет в порочном кругу насилия и страха. Страх разлит по всему лицу земли Российской. Страх заползает под крыши “дворцов” советских сановников и “хижин” трудового народа. Страх заставляет молчать или славословить, лгать и предавать. Страх растлевает человеческий ум и калечит душу”.

“Жаль, что не доживу до спасения России”

Самочувствие ухудшалось, усиливались сердечные приступы, которые мешали генералу работать. Жаркие летние месяцы 1947 года Деникины решили провести у друзей, Бибиковых, которые имели свой дом на берегу озера Мичиган, неподалеку от канадской границы.

Там Антон Иванович почувствовал себя совсем плохо, и его уговорили лечь на обследование в университетскую клинику города Анн-Арбор, где также был русский врач. В клинике у него случился тяжелый сердечный приступ. “Жаль, что не доживу до спасения России”, – это были последние слова Деникина…

Его похоронили на кладбище Эвергрин, штат Мичиган. Военные почести русскому генералу были отданы специально прибывшими на траурную церемонию американским военным подразделением. Впоследствии останки праха Деникина были перенесены на русское кладбище Святого Владимира в городе Джексоне, штат Нью-Джерси. На могильной плите между двумя православными крестами по-русски и английски выбиты слова:

ГЕНЕРАЛ ДЕНИКИН. 4 декабря 1872 – 7 августа 1947.

В 2005 году прах генерала А.И.Деникина обрел  свое последнее пристанище на кладбище Донского монастыря в Москве.

Эти люди всегда для нас были только контрреволюцией, “белогвардейщиной”, “царским офицерьем”. Мы редко видели в них людей, наших соотечественников, окончивших свою жизнь где-нибудь с простреленной головой во время “ледового похода” на Кубани или в ночлежках Константинополя, Белграда, Харбина или Шанхая. Остатки россиян, вставших после революции под белые знамена как символ “законного порядка”, покоятся ныне не только на парижском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, но и разбросаны по всему свету.

Как бы мы к нему ни относились, генерал Антон Иванович Деникин вошел с историю XX века как один из крупнейших полководцев царской русской армии. И тем не менее Деникин и сейчас остается для некоторых “классовым врагом”, защитником того прошлого, которое с оружием в руках низвергали большевики и с которым вела кровопролитные битвы Красная Армия…

Пленник Быховской тюрьмы

Он родился 4 декабря 1872 года в семье крестьянина, бывшего крепостного, отданного в рекруты (отец его дослужился до воинского звания и в отставку вышел майором). Закончив Киевское пехотное юнкерское училище и Академию Генерального штаба, Деникин участвовал в русско-японской войне, где проявил отвагу и храбрость.

В начале первой мировой войны Антон Иванович, получивший звание генерала, возглавил знаменитую “Железную бригаду”, которая одержала под его командованием ряд блистательных побед. После февральской революции Временное правительство назначило Деникина начальником штаба Верховного главнокомандующего генерала Алексеева, а затем главнокомандующим армиями Западного фронта.

Антон Иванович Деникин, ставший 31 марта 1918 года командующим Добровольческой армией, а в декабре – главнокомандующим вооруженными силами юга России, был обычным русским генералом. Он был образован, воспитан в традициях русского офицерства, почитавшего все ценности корпоративной воинской этики, хотя и был потомком крепостного.

До первой мировой войны его служба не была отмечена блеском карьеры; достаточно сказать, что командиром полка Деникин стал в 1910 году, почти в 40 лет. На германском фронте он храбро воевал, командовал последовательно бригадой, дивизией, армейским корпусом. Там близко познакомился с генералом Корниловым, что оказало немалое влияние на характер его взглядов с началом революции.

Февральскую революцию и последовавшие за ней события Деникин встретил враждебно, через призму “пришедшего хаоса”, ворвавшегося не только в общество, но и в армию. Вскоре Деникин становится командующим разваливающимся Западным фронтом.

Крах корниловского заговора обернулся арестом и Деникина. В своих мемуарах генерал-лейтенант вспоминает, как он не раз был перед угрозой самосуда солдатской толпы. Особенно красочно описание перевода арестованных из Бердичевской в Быховскую тюрьму.

 Нас, вспоминал Деникин, вели “среди живого человеческого моря” бушующей толпы. “Надвигалась ночь. И в ее жуткой тьме, прорезываемой иногда лучами прожекторов с броневика, двигалась обезумевшая толпа, она росла и катилась, как горящая лавина. Воздух наполняли оглушительный рев, истерические крики, ругательства”. Все чувствуют, что бесовство революции молится только насилию…

Группу генералов, в числе которых был и Деникин, разместили в здании бывшей женской гимназии в Быхове, что около Могилева. Охраной ведал подполковник Эрхард, который позволял заключенным свободно общаться между собой. Сразу же образовался тесный кружок генералов, которым предстояло сыграть видную роль в белом движении, в составе Деникина, Лукомского, Маркова, Корнилова, Романовского. Все их разговоры вращались вокруг одной темы: как спасти Россию…

С 1919 года Деникин во главе вооруженных сил юга России. Под его командованием войска, захватив Кубань, начали знаменитый поход на Москву. Но они дошли лишь до Орла, Красная Армия вскоре перешла в контрнаступление, и к весне 1920 года вооруженные силы юга России были полностью разгромлены.

После провала похода на Москву во главе вооруженных сил юга России, отступления и серии поражений Деникин, по его словам, “разбитый нравственно”, 22 марта 1920 года сдал командование генералу Врангелю. Вечером того же дня на борту английского миноносца, вышедшего из новороссийского порта, он навсегда покидал Россию. “Когда мы вышли в море, – вспоминал впоследствии А.И.Деникин, – была уже ночь. Только яркие огни, усеявшие густо тьму, обозначали еще берег покидаемой русской земли. Тускнеют и гаснут. Россия, родина моя…”

“Я не убил ни одного большевика”

В Константинополе в русском посольстве, которое превратилось в убежище для беженцев, генерала ждала его семья – жена Ксения и дочь Марина, которой исполнился всего год. В этом городе судьба уготовила Деникину еще одно испытание – русским офицером, членом ультраправой организации, был убит его ближайший соратник генерал Романовский.

Константинополь семья Деникина покидала вместе с детьми генерала Корнилова на британском дредноуте “Мальборо”. В Лондоне генерала Деникина встречали со всеми подобающими его званию почестями и поселили в дорогом отеле “Кадоган”. Но он располагал всего 20 фунтами стерлингов и не мог оставаться в дорогих апартаментах. Узнав об этом, британский военный министр Уинстон Черчилль вызвал русского консула в Лондоне и предложил через него генералу помощь. Деникин с возмущением отказался от “милостыни”, заявив, что он заработает себе на жизнь пером – будет писать мемуары.

Деникины покинули отель”Кадоган”, найдя себе скромный дом в местечке Эвенсей-бей в графстве Сассекс, который пришлось оплачивать, распродавая потихоньку оставшиеся драгоценности.

Британские политические деятели пытались убедить А.И.Деникина встать во главе русского правительства в изгнании, но безуспешно. Однажды генерала пригласил к себе на обед У.Черчилль. Вспоминали Россию, борьбу белой армии и вновь и вновь возвращались к причинам ее поражений. После обеда 10-летний сын министра Рэндольф поинтересовался у русского генерала, скольких большевиков он убил своими руками. “Моими руками? Ни одного”, – ответил Деникин к большому разочарованию Рэндольфа.

В июле 1920 года генерал заключил контракт с парижским издателем Паволоцким на издание своих мемуаров. Надо было срочно начинать работать, но жизнь в Англии была слишком дорогой. Деникины начали подумывать о переезде в Бельгию. Отъезд был ускорен начавшимися переговорами британского премьер-министра Ллойд-Джорджа с советским послом Красиным о нормализации торгово-экономических отношений Англии и Советской России.

Деникин весьма наивно полагал, что его демонстративный отъезд из туманного Альбиона обратит на себя внимание общественности и тем самым помешает Ллойд-Джорджу заключить торговый договор с Москвой. Надежды оказались тщетными, и в марте 1921 года такое соглашение было подписано. А четыре года спустя Великобритания и Советская Россия установили дипломатические отношения.

Затем начались долгие скитания по Европе. Опустим их описание и проследим последние годы жизни этого человека.

В немецкой оккупации

Как только немецкие войска после позорной капитуляции Франции оказались на подступах вПарижу, Деникины на такси русского полковника Глотова отправились на юг в местечко Мимизан неподалеку от Бордо. Там они прожили пять долгих лет немецкой оккупации, которые оказались самыми трудными в их жизни.

Чтобы поддержать генерала, оставшегося практически без средств к существованию, бывшие офицеры русской армии – генерал Писарев, полковники Колпышев, Глотов, Чижов, капитан Латкин – в складчину покупали продукты и отправляли их в Мимизан. Не желая обидеть гордого Антона Ивановича, в качестве отправителя они указывали его дочь Марину, которая уже вышла замуж и жила в Париже.

Каждую неделю Деникиным наносил “визит” немецкий офицер из местной комендатуры, чтобы удостовериться, не покинули ли они Мимизан. Время от времени фашисты устраивали обыски в доме, пытаясь найти “подрывную литературу”. Однажды к ним пожаловал гитлеровский генерал, командовавший воинской частью, размещенной в районе Биарица, в сопровождении штабных офицеров и переводчика.

Генерал сообщил, что архивы Антона Ивановича перевезены в Берлин, и предложил ему самому отправиться в столицу, чтобы иметь возможность с ними работать. На это предложение он ответил категорическим отказом.

“На этом закончились мои отношения с оккупантами”, – вспоминал Деникин.

В том же Мимизане старого русского генерала ждала удивительная встреча, которая взволновала его необычайно. В октябре 1943 года в городке оказался отряд одетых в немецкую форму бывших красных бойцов, попавших в плен. Уговорами и угрозами фашисты сколотили из них отряды “добровольцев”, один из которых был направлен из Германии на юг Франции.

Этим русским солдатам и офицерам, вспоминал Деникин, было от 16 до 60 лет. В дом к Деникиным они приходили целыми группами, по двое и в одиночку. Мы обсуждали все, писал Антон Иванович, их жизнь “там”, Красную Армию, войну их судьбы. И каждый непременно задавал русскому генералу главный вопрос: “Как вы думаете, сможем ли мы однажды вернуться в Россию?”. Они не верили в возможность победы “великого рейха” и не скрывали своей ненависти к фашистам.

Русские бойцы в немецкой форме, вспоминал Деникин, у него дома рассматривали прикрепленную к стене большую карту военных действий, утыканную булавками. Генерал передвигал булавки каждый день по мере продвижения на запад Красной Армии.

Они гордились ее победами и одновременно страшились за свою судьбу. Генерал переживал за них, как за своих солдат, которые попали в безвыходную ситуацию. Те просили совета, искали утешения. Антон Иванович знал, что им, конечно, нельзя рассчитывать на снисхождение у себя дома, но советовал сдаваться союзникам при любой возможности.

Три месяца находился русский отряд в Мимизане. “Так странно судьба нас соединила тут, в глухой французской деревне. Два поколения, две России, – писала в дневнике Ксения Деникина, подробно рассказывавшая о возникшей с соотечественниками дружбе. – За эти три месяца, что мы живем с земляками, видясь почти ежедневно, мы так сжились, так привязались к некоторым из них, что разлука кажется тяжкой”.

На прощание Антон Иванович сказал им: “Спасибо, русские люди. Вы явились для меня живым свидетельством того, во что я всегда верил, – жива русская душа. И в этом залог спасения России”… На следующий день русский отряд ушел в неизвестном направлении.

“Мы громко кричали “до свидания”, нам отвечали “прощайте”, “пропала наша головушка”, “будьте живы, русские люди”, “не поминайте лихом”, – писала в дневнике Ксения Деникина. – Все дальше и дальше раздавалось “соловей, соловей, пташечка”.

Прерываемая сухим криком немецкой команды, звонко неслась русская песня над французскими лесами и постепенно замирала вдали. Куда ушли они – безродные, беззащитные в эту холодную ночь? И отчего такой острой жалостью болит сердце? Или маленькие русские лошадки на смешных деревянных телегах увезли последний кусочек Родины, которую мы больше не увидим?”.

Потом Деникин узнал, что все эти русские отряды, которым пришлось надеть ненавистную немецкую форму, без боя сдались отрядам союзников. Но генерал, по его словам, не мог представить себе, что потом англичане и американцы выдадут советским властям пленных, которых ждал дома либо расстрел, либо ГУЛАГ.

“Выслать Деникина из США!”

В течение всех пяти лет, проведенных в Мимизане, Антон Иванович продолжал писать, работал над автобиографической книгой “Моя жизнь”. Он внимательно следил за настроениями в русской эмиграции, где некоторые связывали с Гитлером надежды на избавление России от большевизма. Деникин рассылал соотечественникам сделанные его женой переводы отрывков из книг и выступлений нацистов, в которых излагались подлинные цели третьего рейха в отношении русского народа.

Дважды в год Деникин обращался с посланием к своим бывшим товарищам по оружию. 15 ноября 1944 года он писал, что в эмиграции русские с болью переживали поражение Красной Армии и радовались ее победам. И хотя война не окончена, подчеркивал Антон Иванович, мы от всего сердца желаем ее благополучного завершения, которое гарантировало бы независимость нашей страны от иностранных притязаний.

Вместе с тем, указывал генерал, положение внутри страны не изменилось. До тех пор, пока важнейшие свободы не будут восстановлены, до тех пор, пока трудящиеся находятся в порабощении и продолжается кровавая диктатура НКВД, мы должны сохранить верность идеям, провозглашенным основателями Добровольческой армии, и продолжать нащупывать наш путь в эмиграции, каким бы тяжелым он ни был.

Последний немецкий солдат покинул Мимизан 24 августа, но Деникины смогли вернуться в Париж лишь в мае 1945-го. Не было денег на переезд и на то, чтобы снять жилье. После долгих поисков дочери удалось найти им квартиру на парижском бульваре Массена. Доставить их в столицу на своем грузовичке вызвался все тот же капитан Латкин, который пять лет назад отвез их в Мимизан.

Бывшие офицеры царской армии, видные деятели белого движения обосновались не только в Париже, но и за океаном. Деникина они звали перебраться в Соединенные Штаты, где ему и его семье общали предоставить дом и помочь издать “Мою жизнь”. Антон Иванович, опасавшийся, что во Франции после войны к власти придут коммунисты, после долгих сомнений решил-таки отправиться в путь.

В США левые и еврейские газеты выступили с нападками на генерала, называя его “организатором погромов, который сейчас обосновался в Соединенных Штатах, чтобы дискредитировать нашего советского союзника, объединить реакционные силы и готовить третью мировую войну”.

По их призыву в Нью-Йорке состоялось несколько манифестаций с требованием немедленной высылки Деникина из США. Ну, а правые круги эмиграции упрекали генерала в том, что он выбрал для первого интервью газету, редактор которой – еврей Вейнбаум, печатает которую еврей Шимкин, а интервью берет еврей Седых.

Чтобы заработать на жизнь, Антон Иванович, как и в Париже, решил выступать с лекциями и писать книги. В январе 1946 года он прочитал в Нью-Йорке первую лекцию, сбор от которой передал русским эмигрантам-инвалидам, живущим во Франции. Летом того же года Деникин подписал соглашение с издательством “Э.П.Даттон” о публикации его книги “Моя жизнь” и нового труда, который он начал в Соединенных Штатах, – “Вторая мировая война, Россия и эмиграция”.

Свою очередную статью он посвятил судьбам русских солдат, которым против своей воли пришлось служить в гитлеровской армии. Американские газеты отказались ее напечатать. Тогда Деникин обратился с письмом к генералу Эйзенхауэру, который командовал американскими войсками в Европе в годы второй мировой войны.

Он писал ему как “солдат солдату” и призывал, ссылаясь на военную этику и христианскую мораль, не выдавать бывших русских солдат, попавших в плен, советским властям. Он напоминал о праве на политическое убежище, о демократических традициях… Тщетно. Ответ Антону Ивановичу, подписанный начальником штаба Д.Эйзенхауэра генералом Томасом Хэнди, ограничивался ссылками на Ялтинские соглашения, которые предусматривали передачу бывших военнопленных советскому командованию.

“Я продолжаю, как и раньше, только сейчас больше, чем в прошлом, трудиться для защиты интересов России” , – говорил Антон Иванович своей дочери.

Сил у него оставалось все меньше и меньше, но он продолжал работать над двумя книгами, выступал с лекциями, писал статьи. В последней из них, озаглавленной “В советском раю”, Деникин безжалостно анализировал наши “успехи и завоевания” в политической, экономической и культурной сферах: “Русский народ живет в порочном кругу насилия и страха. Страх разлит по всему лицу земли Российской. Страх заползает под крыши “дворцов” советских сановников и “хижин” трудового народа. Страх заставляет молчать или славословить, лгать и предавать. Страх растлевает человеческий ум и калечит душу”.

“Жаль, что не доживу до спасения России”

Самочувствие ухудшалось, усиливались сердечные приступы, которые мешали генералу работать. Жаркие летние месяцы 1947 года Деникины решили провести у друзей, Бибиковых, которые имели свой дом на берегу озера Мичиган, неподалеку от канадской границы.

Там Антон Иванович почувствовал себя совсем плохо, и его уговорили лечь на обследование в университетскую клинику города Анн-Арбор, где также был русский врач. В клинике у него случился тяжелый сердечный приступ. “Жаль, что не доживу до спасения России”, – это были последние слова Деникина…

Его похоронили на кладбище Эвергрин, штат Мичиган. Военные почести русскому генералу были отданы специально прибывшими на траурную церемонию американским военным подразделением. Впоследствии останки праха Деникина были перенесены на русское кладбище Святого Владимира в городе Джексоне, штат Нью-Джерси. На могильной плите между двумя православными крестами по-русски и английски выбиты слова:

ГЕНЕРАЛ ДЕНИКИН. 4 декабря 1872 – 7 августа 1947.

В 2005 году прах генерала А.И.Деникина обрел  свое последнее пристанище на кладбище Донского монастыря в Москве.

Эти люди всегда для нас были только контрреволюцией, “белогвардейщиной”, “царским офицерьем”. Мы редко видели в них людей, наших соотечественников, окончивших свою жизнь где-нибудь с простреленной головой во время “ледового похода” на Кубани или в ночлежках Константинополя, Белграда, Харбина или Шанхая. Остатки россиян, вставших после революции под белые знамена как символ “законного порядка”, покоятся ныне не только на парижском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, но и разбросаны по всему свету.

Как бы мы к нему ни относились, генерал Антон Иванович Деникин вошел с историю XX века как один из крупнейших полководцев царской русской армии. И тем не менее Деникин и сейчас остается для некоторых “классовым врагом”, защитником того прошлого, которое с оружием в руках низвергали большевики и с которым вела кровопролитные битвы Красная Армия…

Пленник Быховской тюрьмы

Он родился 4 декабря 1872 года в семье крестьянина, бывшего крепостного, отданного в рекруты (отец его дослужился до воинского звания и в отставку вышел майором). Закончив Киевское пехотное юнкерское училище и Академию Генерального штаба, Деникин участвовал в русско-японской войне, где проявил отвагу и храбрость.

В начале первой мировой войны Антон Иванович, получивший звание генерала, возглавил знаменитую “Железную бригаду”, которая одержала под его командованием ряд блистательных побед. После февральской революции Временное правительство назначило Деникина начальником штаба Верховного главнокомандующего генерала Алексеева, а затем главнокомандующим армиями Западного фронта.

Антон Иванович Деникин, ставший 31 марта 1918 года командующим Добровольческой армией, а в декабре – главнокомандующим вооруженными силами юга России, был обычным русским генералом. Он был образован, воспитан в традициях русского офицерства, почитавшего все ценности корпоративной воинской этики, хотя и был потомком крепостного.

До первой мировой войны его служба не была отмечена блеском карьеры; достаточно сказать, что командиром полка Деникин стал в 1910 году, почти в 40 лет. На германском фронте он храбро воевал, командовал последовательно бригадой, дивизией, армейским корпусом. Там близко познакомился с генералом Корниловым, что оказало немалое влияние на характер его взглядов с началом революции.

Февральскую революцию и последовавшие за ней события Деникин встретил враждебно, через призму “пришедшего хаоса”, ворвавшегося не только в общество, но и в армию. Вскоре Деникин становится командующим разваливающимся Западным фронтом.

Крах корниловского заговора обернулся арестом и Деникина. В своих мемуарах генерал-лейтенант вспоминает, как он не раз был перед угрозой самосуда солдатской толпы. Особенно красочно описание перевода арестованных из Бердичевской в Быховскую тюрьму.

 Нас, вспоминал Деникин, вели “среди живого человеческого моря” бушующей толпы. “Надвигалась ночь. И в ее жуткой тьме, прорезываемой иногда лучами прожекторов с броневика, двигалась обезумевшая толпа, она росла и катилась, как горящая лавина. Воздух наполняли оглушительный рев, истерические крики, ругательства”. Все чувствуют, что бесовство революции молится только насилию…

Группу генералов, в числе которых был и Деникин, разместили в здании бывшей женской гимназии в Быхове, что около Могилева. Охраной ведал подполковник Эрхард, который позволял заключенным свободно общаться между собой. Сразу же образовался тесный кружок генералов, которым предстояло сыграть видную роль в белом движении, в составе Деникина, Лукомского, Маркова, Корнилова, Романовского. Все их разговоры вращались вокруг одной темы: как спасти Россию…

С 1919 года Деникин во главе вооруженных сил юга России. Под его командованием войска, захватив Кубань, начали знаменитый поход на Москву. Но они дошли лишь до Орла, Красная Армия вскоре перешла в контрнаступление, и к весне 1920 года вооруженные силы юга России были полностью разгромлены.

После провала похода на Москву во главе вооруженных сил юга России, отступления и серии поражений Деникин, по его словам, “разбитый нравственно”, 22 марта 1920 года сдал командование генералу Врангелю. Вечером того же дня на борту английского миноносца, вышедшего из новороссийского порта, он навсегда покидал Россию. “Когда мы вышли в море, – вспоминал впоследствии А.И.Деникин, – была уже ночь. Только яркие огни, усеявшие густо тьму, обозначали еще берег покидаемой русской земли. Тускнеют и гаснут. Россия, родина моя…”

“Я не убил ни одного большевика”

В Константинополе в русском посольстве, которое превратилось в убежище для беженцев, генерала ждала его семья – жена Ксения и дочь Марина, которой исполнился всего год. В этом городе судьба уготовила Деникину еще одно испытание – русским офицером, членом ультраправой организации, был убит его ближайший соратник генерал Романовский.

Константинополь семья Деникина покидала вместе с детьми генерала Корнилова на британском дредноуте “Мальборо”. В Лондоне генерала Деникина встречали со всеми подобающими его званию почестями и поселили в дорогом отеле “Кадоган”. Но он располагал всего 20 фунтами стерлингов и не мог оставаться в дорогих апартаментах. Узнав об этом, британский военный министр Уинстон Черчилль вызвал русского консула в Лондоне и предложил через него генералу помощь. Деникин с возмущением отказался от “милостыни”, заявив, что он заработает себе на жизнь пером – будет писать мемуары.

Деникины покинули отель”Кадоган”, найдя себе скромный дом в местечке Эвенсей-бей в графстве Сассекс, который пришлось оплачивать, распродавая потихоньку оставшиеся драгоценности.

Британские политические деятели пытались убедить А.И.Деникина встать во главе русского правительства в изгнании, но безуспешно. Однажды генерала пригласил к себе на обед У.Черчилль. Вспоминали Россию, борьбу белой армии и вновь и вновь возвращались к причинам ее поражений. После обеда 10-летний сын министра Рэндольф поинтересовался у русского генерала, скольких большевиков он убил своими руками. “Моими руками? Ни одного”, – ответил Деникин к большому разочарованию Рэндольфа.

В июле 1920 года генерал заключил контракт с парижским издателем Паволоцким на издание своих мемуаров. Надо было срочно начинать работать, но жизнь в Англии была слишком дорогой. Деникины начали подумывать о переезде в Бельгию. Отъезд был ускорен начавшимися переговорами британского премьер-министра Ллойд-Джорджа с советским послом Красиным о нормализации торгово-экономических отношений Англии и Советской России.

Деникин весьма наивно полагал, что его демонстративный отъезд из туманного Альбиона обратит на себя внимание общественности и тем самым помешает Ллойд-Джорджу заключить торговый договор с Москвой. Надежды оказались тщетными, и в марте 1921 года такое соглашение было подписано. А четыре года спустя Великобритания и Советская Россия установили дипломатические отношения.

Затем начались долгие скитания по Европе. Опустим их описание и проследим последние годы жизни этого человека.

В немецкой оккупации

Как только немецкие войска после позорной капитуляции Франции оказались на подступах вПарижу, Деникины на такси русского полковника Глотова отправились на юг в местечко Мимизан неподалеку от Бордо. Там они прожили пять долгих лет немецкой оккупации, которые оказались самыми трудными в их жизни.

Чтобы поддержать генерала, оставшегося практически без средств к существованию, бывшие офицеры русской армии – генерал Писарев, полковники Колпышев, Глотов, Чижов, капитан Латкин – в складчину покупали продукты и отправляли их в Мимизан. Не желая обидеть гордого Антона Ивановича, в качестве отправителя они указывали его дочь Марину, которая уже вышла замуж и жила в Париже.

Каждую неделю Деникиным наносил “визит” немецкий офицер из местной комендатуры, чтобы удостовериться, не покинули ли они Мимизан. Время от времени фашисты устраивали обыски в доме, пытаясь найти “подрывную литературу”. Однажды к ним пожаловал гитлеровский генерал, командовавший воинской частью, размещенной в районе Биарица, в сопровождении штабных офицеров и переводчика.

Генерал сообщил, что архивы Антона Ивановича перевезены в Берлин, и предложил ему самому отправиться в столицу, чтобы иметь возможность с ними работать. На это предложение он ответил категорическим отказом.

“На этом закончились мои отношения с оккупантами”, – вспоминал Деникин.

В том же Мимизане старого русского генерала ждала удивительная встреча, которая взволновала его необычайно. В октябре 1943 года в городке оказался отряд одетых в немецкую форму бывших красных бойцов, попавших в плен. Уговорами и угрозами фашисты сколотили из них отряды “добровольцев”, один из которых был направлен из Германии на юг Франции.

Этим русским солдатам и офицерам, вспоминал Деникин, было от 16 до 60 лет. В дом к Деникиным они приходили целыми группами, по двое и в одиночку. Мы обсуждали все, писал Антон Иванович, их жизнь “там”, Красную Армию, войну их судьбы. И каждый непременно задавал русскому генералу главный вопрос: “Как вы думаете, сможем ли мы однажды вернуться в Россию?”. Они не верили в возможность победы “великого рейха” и не скрывали своей ненависти к фашистам.

Русские бойцы в немецкой форме, вспоминал Деникин, у него дома рассматривали прикрепленную к стене большую карту военных действий, утыканную булавками. Генерал передвигал булавки каждый день по мере продвижения на запад Красной Армии.

Они гордились ее победами и одновременно страшились за свою судьбу. Генерал переживал за них, как за своих солдат, которые попали в безвыходную ситуацию. Те просили совета, искали утешения. Антон Иванович знал, что им, конечно, нельзя рассчитывать на снисхождение у себя дома, но советовал сдаваться союзникам при любой возможности.

Три месяца находился русский отряд в Мимизане. “Так странно судьба нас соединила тут, в глухой французской деревне. Два поколения, две России, – писала в дневнике Ксения Деникина, подробно рассказывавшая о возникшей с соотечественниками дружбе. – За эти три месяца, что мы живем с земляками, видясь почти ежедневно, мы так сжились, так привязались к некоторым из них, что разлука кажется тяжкой”.

На прощание Антон Иванович сказал им: “Спасибо, русские люди. Вы явились для меня живым свидетельством того, во что я всегда верил, – жива русская душа. И в этом залог спасения России”… На следующий день русский отряд ушел в неизвестном направлении.

“Мы громко кричали “до свидания”, нам отвечали “прощайте”, “пропала наша головушка”, “будьте живы, русские люди”, “не поминайте лихом”, – писала в дневнике Ксения Деникина. – Все дальше и дальше раздавалось “соловей, соловей, пташечка”.

Прерываемая сухим криком немецкой команды, звонко неслась русская песня над французскими лесами и постепенно замирала вдали. Куда ушли они – безродные, беззащитные в эту холодную ночь? И отчего такой острой жалостью болит сердце? Или маленькие русские лошадки на смешных деревянных телегах увезли последний кусочек Родины, которую мы больше не увидим?”.

Потом Деникин узнал, что все эти русские отряды, которым пришлось надеть ненавистную немецкую форму, без боя сдались отрядам союзников. Но генерал, по его словам, не мог представить себе, что потом англичане и американцы выдадут советским властям пленных, которых ждал дома либо расстрел, либо ГУЛАГ.

“Выслать Деникина из США!”

В течение всех пяти лет, проведенных в Мимизане, Антон Иванович продолжал писать, работал над автобиографической книгой “Моя жизнь”. Он внимательно следил за настроениями в русской эмиграции, где некоторые связывали с Гитлером надежды на избавление России от большевизма. Деникин рассылал соотечественникам сделанные его женой переводы отрывков из книг и выступлений нацистов, в которых излагались подлинные цели третьего рейха в отношении русского народа.

Дважды в год Деникин обращался с посланием к своим бывшим товарищам по оружию. 15 ноября 1944 года он писал, что в эмиграции русские с болью переживали поражение Красной Армии и радовались ее победам. И хотя война не окончена, подчеркивал Антон Иванович, мы от всего сердца желаем ее благополучного завершения, которое гарантировало бы независимость нашей страны от иностранных притязаний.

Вместе с тем, указывал генерал, положение внутри страны не изменилось. До тех пор, пока важнейшие свободы не будут восстановлены, до тех пор, пока трудящиеся находятся в порабощении и продолжается кровавая диктатура НКВД, мы должны сохранить верность идеям, провозглашенным основателями Добровольческой армии, и продолжать нащупывать наш путь в эмиграции, каким бы тяжелым он ни был.

Последний немецкий солдат покинул Мимизан 24 августа, но Деникины смогли вернуться в Париж лишь в мае 1945-го. Не было денег на переезд и на то, чтобы снять жилье. После долгих поисков дочери удалось найти им квартиру на парижском бульваре Массена. Доставить их в столицу на своем грузовичке вызвался все тот же капитан Латкин, который пять лет назад отвез их в Мимизан.

Бывшие офицеры царской армии, видные деятели белого движения обосновались не только в Париже, но и за океаном. Деникина они звали перебраться в Соединенные Штаты, где ему и его семье общали предоставить дом и помочь издать “Мою жизнь”. Антон Иванович, опасавшийся, что во Франции после войны к власти придут коммунисты, после долгих сомнений решил-таки отправиться в путь.

В США левые и еврейские газеты выступили с нападками на генерала, называя его “организатором погромов, который сейчас обосновался в Соединенных Штатах, чтобы дискредитировать нашего советского союзника, объединить реакционные силы и готовить третью мировую войну”.

По их призыву в Нью-Йорке состоялось несколько манифестаций с требованием немедленной высылки Деникина из США. Ну, а правые круги эмиграции упрекали генерала в том, что он выбрал для первого интервью газету, редактор которой – еврей Вейнбаум, печатает которую еврей Шимкин, а интервью берет еврей Седых.

Чтобы заработать на жизнь, Антон Иванович, как и в Париже, решил выступать с лекциями и писать книги. В январе 1946 года он прочитал в Нью-Йорке первую лекцию, сбор от которой передал русским эмигрантам-инвалидам, живущим во Франции. Летом того же года Деникин подписал соглашение с издательством “Э.П.Даттон” о публикации его книги “Моя жизнь” и нового труда, который он начал в Соединенных Штатах, – “Вторая мировая война, Россия и эмиграция”.

Свою очередную статью он посвятил судьбам русских солдат, которым против своей воли пришлось служить в гитлеровской армии. Американские газеты отказались ее напечатать. Тогда Деникин обратился с письмом к генералу Эйзенхауэру, который командовал американскими войсками в Европе в годы второй мировой войны.

Он писал ему как “солдат солдату” и призывал, ссылаясь на военную этику и христианскую мораль, не выдавать бывших русских солдат, попавших в плен, советским властям. Он напоминал о праве на политическое убежище, о демократических традициях… Тщетно. Ответ Антону Ивановичу, подписанный начальником штаба Д.Эйзенхауэра генералом Томасом Хэнди, ограничивался ссылками на Ялтинские соглашения, которые предусматривали передачу бывших военнопленных советскому командованию.

“Я продолжаю, как и раньше, только сейчас больше, чем в прошлом, трудиться для защиты интересов России” , – говорил Антон Иванович своей дочери.

Сил у него оставалось все меньше и меньше, но он продолжал работать над двумя книгами, выступал с лекциями, писал статьи. В последней из них, озаглавленной “В советском раю”, Деникин безжалостно анализировал наши “успехи и завоевания” в политической, экономической и культурной сферах: “Русский народ живет в порочном кругу насилия и страха. Страх разлит по всему лицу земли Российской. Страх заползает под крыши “дворцов” советских сановников и “хижин” трудового народа. Страх заставляет молчать или славословить, лгать и предавать. Страх растлевает человеческий ум и калечит душу”.

“Жаль, что не доживу до спасения России”

Самочувствие ухудшалось, усиливались сердечные приступы, которые мешали генералу работать. Жаркие летние месяцы 1947 года Деникины решили провести у друзей, Бибиковых, которые имели свой дом на берегу озера Мичиган, неподалеку от канадской границы.

Там Антон Иванович почувствовал себя совсем плохо, и его уговорили лечь на обследование в университетскую клинику города Анн-Арбор, где также был русский врач. В клинике у него случился тяжелый сердечный приступ. “Жаль, что не доживу до спасения России”, – это были последние слова Деникина…

Его похоронили на кладбище Эвергрин, штат Мичиган. Военные почести русскому генералу были отданы специально прибывшими на траурную церемонию американским военным подразделением. Впоследствии останки праха Деникина были перенесены на русское кладбище Святого Владимира в городе Джексоне, штат Нью-Джерси. На могильной плите между двумя православными крестами по-русски и английски выбиты слова:

ГЕНЕРАЛ ДЕНИКИН. 4 декабря 1872 – 7 августа 1947.

В 2005 году прах генерала А.И.Деникина обрел  свое последнее пристанище на кладбище Донского монастыря в Москве.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *